тебе

Поговори со мной. Если всё решено, какая разница – сделаешь ты это сегодня утром или завтра на закате. Поговори прежде со мной. Разреши мне рассказать, что останется после тебя. У тебя ведь есть дети? Двое? Ведь ты же хочешь знать, какими они вырастут? Они будут сильными. Если, конечно, не сломаются сразу. Но они не сломаются.
Они всегда будут теми, про кого за спиной кто-нибудь да скажет: «А, это дети того, кто…» В школе они будут тебя (или себя?) стесняться и даже, возможно, болтая с недавно приобретённым приятелем, отрекутся от тебя в ответ на его бестактный вопрос - лишь бы никто не лез с грёбаным сочувствием. Ведь они даже между собой никогда не смогут это обсуждать. Всегда желая хоть с кем-то разделить эту бездну внутри.
Они будут очень сильными. Когда они повзрослеют, то станут циниками, будут ругаться матом и удачно шутить. Они будут неисправимо несчастными. Будут пить вино на кухне, когда все домашние спят, будут плакать и говорить с тобой. И сколько бы лет ни прошло, они будут тосковать по тебе и ненавидеть себя за то, что не стали твоей причиной жить. Знаешь, что такое привязанность? Про эту штуку пишут книги психологи. Это умение в них пересохнет - ты оставишь за ним своё эксклюзивное право. Они будут делать несчастными тех, кто рядом. Потому что всегда будут помнить о своей ничтожности. Ведь разве есть в них хоть какая ценность, если её не разглядел ты?
И когда-то они обязательно узнают, почему ты на самом деле это сделал. Ради чего. И, представь себе, не оценят этого. Потому что всё это «ради» – ничто в сравнении со счастьем быть с тобой. Быть твоим. Обнимать и быть обнятым.
Если ты всё уже решил, какая разница, когда ты это сделаешь. Дай себе ещё хотя бы пару часов. Поговори со мной. Пожалуйста, поговори со мной.